Удай не верил своим глазам. Враг, еще мгновение назад не уступавший им ни локтя земли, вдруг попятился назад. А потом король орков понял, в чем дело. Шераниты просто перестраивались. На смену потрепанным подразделениям шли новые, и вновь это была копьеносная пехота в тяжелых доспехах. А на флангах вражеского войска уже строились лучники с большими дальнобойными луками.

Удай облегченно вздохнул. Он все сделал правильно. Теперь все зависит от того, сумеет ли Шевлакк в точности исполнить его тайный приказ.

– Вперед! – заревел Удай и пошел вперед.

Его пэры Ха-Нер и Твайхо были с ним. Остатки его телохранителей тоже были рядом. Орочий клин с разбегу протаранил вражескую фалангу, оставляя за собой изуродованные полурасчлененные тела, и глубоко увяз во шеранских рядах. Снова топоры, короткие мечи и палицы орков начали свою кровавую работу. А потом Удай уловил магический поток и понял, что Неустрашимыми управляет маг.

Раскидав сокрушительными ударами двайпаллакса стоявших перед ним врагов, Удай вырвался из кольца дреггенов. Маг был прямо перед ним – щуплый, бритоголовый, в простых кожаных доспехах. На груди мага ослепительно сверкала россыпями рубинов и алмазов шестнадцатилучевая звезда – знак принадлежности к высшим иерархам Чаши. Маг увидел Удая и узнал его. Тут же протянул руки к орочьему королю, будто хотел схватить его за горло. Губы шеранита шевелились, произнося какое-то заклинание.

Удай размахнулся и бросил свой топор в мага. Двайпаллакс угодил шераниту прямо в лицо, расколов череп пополам. Но за мгновение до этого маг успел метнуть в короля орков шар холодного голубоватого пламени.

Удай упал на колени. Сердце его остановилось, скованное смертельным холодом. Перед глазами плясали пылающие тени, и какие-то странные существа, зазывно помахивая Удаю руками, показывали ему огненные язычки.

– Государь! – Из тьмы выплыло лицо Ха-Нера.

– Где… Манхо?

– Он на левом фланге. Там враг отступает, твои Золотые Щиты рассеяли шеранских лучников. Победа наша! Что с тобой, государь?

Все хорошо, подумал Удай. Шевлакк сделал все, как надо. Битва выиграна. А короли – они ведь тоже смертны.

– Присягни ему… первым. – Удай опрокинулся на спину. Шум боя внезапно стих, и наступила удивительная тишина.

Тишина после боя.

Удай устало закрыл глаза, и вечность раскрыла перед ним свои двери.

После битвы у Красных скал прошло четыре дня, и герцог Ар-Сах получил последний приказ короля Удая. Приказ был странным, но Ар-Сах не стал колебаться. Две тысячи орков немедленно покинули Асукир и двинулись к границе с Логаром.

Прошла неделя после битвы у Красных скал, и архимастер Храор получил известие о гибели мастера боя Рахуса. Архимастер хотел немедленно казнить гонца, прибывшего с дурной вестью, – однако гонец сообщил также, что король орков Удай тоже мертв. И Храор отпустил гонца с миром.

Прошло десять дней со дня смерти Удая, и Манхо, его сын, был провозглашен новым королем орков.

– Клянусь предками, – сказал Манхо после того, как принял щит и доспехи своего отца, – что отомщу за отца и брата и освобожу свою страну от врагов. Священные костры Меру загорятся вновь, и духи павших обретут радость и покой. Это будет, и будет скоро!

Глава десятая

Именно так она и представляла себе возвращение домой.

Ночной ветер окреп, и тополя по обе стороны дороги шевелили ветвями, будто люди, приветственно машущие ей руками. Они радовались, что блудная дочь вернулась, что книга ее скитаний дописана до конца. Впереди, во мраке ярко горели факелы над воротами Церуния. Еще какая-нибудь сотня шагов…

Ощущение Взгляда появилось внезапно. Оно выплыло из подсознания, заставило оглядеться. Она была одна на дороге. Но ощущение не исчезло, напротив, стало сильнее.

Кто-то следит за ней. Кто-то из мрака.

Нужно спешить. Ночь уже наступила, и ворота вот-вот закроют. Тогда она вынуждена будет ждать до утра. Одна, среди мрака и скользящих под кронами деревьев теней.

Она шагнула к воротам – и Взгляд снова уперся ей в спину.

– Кто здесь?

Дорога, освещенная луной, пуста. В ушах звенит от пения сверчков. Шелестят листья на деревьях.

– Кто здесь?

Страх сменяется раздражением. Она попусту теряет время. Дорога пуста, в темноте под деревьями никакого движения.

Она делает несколько шагов и вновь чувствует этот странный Взгляд. Кожа на спине холодеет, волосы начинают шевелиться. Правая рука невольно вытягивает из ножен кортик Криска.

– Будь ты проклят!

Дорога, залитая лунным светом, пуста. Лишь ее тень движется вместе с ней. Только движется она как-то странно. Чтобы проверить свою догадку, она поднимает правую руку. Тень будто в насмешку поднимает левую.

Что происходит?

– Ты меня не видишь, а я тебя вижу! – звучит в голове вкрадчивый голос. – Тебе не скрыться от меня. Я всегда буду рядом с тобой, Лейда из Церуния!

– Кто ты?

Тень выползает из пыльной глины дороги, растет вверх. Она может разглядеть черты темного лица. О Берис, да это просто невозможно!

– Ты… это я?

– Ты Лейда. Я Каста. Ты Каста, я Лейда. Все просто.

– Убирайся к демонам!

– Ох, милая, это невозможно. Я бы и сама рада от тебя освободиться. Но ведь у тебя две тени, а у меня всего одна. Скажи мне – кто твоя вторая тень?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Отстань от меня и дай мне вернуться в город и увидеться с моими любимыми.

– Да сколько угодно!

Тень снова становится просто тенью, ползущей вслед за ней по дороге. А в воротах появляются две фигуры, при виде которых у нее перехватывает дыхание.

– Айлор?! Элеа?!

Ее дочка уже не та крохотулька, которой была четыре года назад. Маленькая принцесса с ясными глазками и забавной косичкой на макушке. Боги, какая же она красавица!

– Мама!

Она со слезами счастья на глазах бросается к дочери, чтобы обнять ребенка – и руки проходят сквозь тело девочки, будто сквозь облачко тумана. Милое личико искажается гримасой страдания и боли, исчезает прямо на глазах, растворяясь во мраке ночи.

Счастья больше нет – остается темный холодный ужас. Ветер из ворот Церуния дует прямо в лицо, и в нем – тяжелый смрад смерти. Запах густого гноя из лопнувших бубонов, кровавых экскрементов, трупного разложения, гари, человеческой плоти, пылающей в огромном погребальном костре, в который на ее глазах превратился весь Церуний.

Запах чумы.

Каста со стоном открыла глаза. Пробуждение казалось продолжением кошмаров, терзавших ее ночью. Тело невыносимо болело, желудок колыхался в утробе огромной медузой, в виски и затылок будто забили раскаленные гвозди.

– Оооох!

– Госпожа?

Каста с трудом разлепила губы.

– Что ты здесь делаешь? – произнесла она, едва ворочая распухшим языком.

– Госпожа кричала во сне, и я решил…

– Убирайся! – Голова снова наполнилась пульсирующей болью, и Каста застонала. – Нет, погоди. Дай воды.

– Госпоже не следует так много пить, – сказал Леодан, наполняя водой из кувшина глиняную чашку.

– Не твое дело. – Каста выхватила у юноши чашку, припала к ней пересохшими губами. Леодан наблюдал, как она пьет.

– Боги, как хорошо! – Каста закрыла глаза. В голове зашумело, понемногу приходило ощущение жизни. – Это вода. Она мне не поможет. Дай вина.

– Госпоже не стоит сейчас пить вино.

– Я сказала, дай вина!

– У нас нет вина, госпожа.

– Нет, это невыносимо! – Каста обхватила голову ладонями. – У меня все болит.

– Госпожа вчера славно повеселилась в «Пьяном капитане».

– Убирайся вон.

– Как прикажет госпожа. – Леодан поставил кувшин с водой на стол, шагнул к двери.

– Погоди! – остановила его Каста. – Расскажи мне, что вчера случилось.

– Госпожа ничего не помнит?

– Госпожа ничего не помнит, – медленно проговорила Каста, пытаясь погасить накатившую злобу. – Давай по порядку. Мы прибыли в порт…