Гру-ух! – Чоча вновь отошел от не поддавшейся ни на йоту двери.

– Поще…

Я оторвал пальцы ученого от своего воротника, схватил за воротник его самого и прорычал:

– Если сейчас же не ответишь, то получишь еще раз!

В дальнем конце коридора, позади все еще обменивающихся впечатлениями фенголов появились несколько наемников, атакующий их паучник – я узнал в нем Кранта – и пара рыбаков, Карась и ухажер Милки. Последний с томным выражением лица размахивал над головой своим восьмеркообразным музыкальным инструментом. Судя по звукам, ко второму этажу приближалась толпа.

Гру-ух!

– Говори! – повторил я.

– Да, он может включить машину, – подтвердил Караф, с любопытством оглядываясь на Чочу. – Конечно, может. Я сам и обучил его. Собственно говоря, думаю, именно этим он сейчас и занимается.

Гру-ух!

– Сколько нужно времени на то, чтобы машина вошла в рабочий режим?

– Несколько минут… И ему наверняка мешает эта девчонка… И еще пару минут, пока гроздь накопит нужную мощность…

– Чоча! – крикнул я, выпуская толстяка. – Через десять минут Гленсус с Латой покинут Ссылку.

Гру-ух! – Пат-Рай, молча покосившись на меня, мотнул головой и отошел для очередного разбега.

– Кроме того, я ведь как раз заканчивал доводку консоли управления, – заметил Урбан. – Там оголена половина контактов и отключен контур сглаживания импульсов. Если сейчас провести деформацию, машина сгорит. Мы навсегда останемся здесь!

Гру-ух!

– Ай!

– Ой!

Лезвийные бичи свистели в воздухе, музыкальный инструмент издавал немузыкальные звуки, раз за разом опускаясь на головы, – наемников теснили. Из перпендикулярного коридора вывалилась толпа циклопов и столкнулась с поднимавшимися по лестнице паучниками и рыбаками. Над клубком тел, который медленно катился в нашу сторону, кружились несколько фенголов.

Гру-ух!

Смолкин и кудрявый Шуша наконец разжали братские объятия. Шуша полетел к эпицентру потасовки, а Смолкин приблизился к нам. Глаза фенгола за толстыми линзами очков сияли неподдельным восторгом.

– Великий день настал! – сообщил он. – Тирании Свена Гленсуса наступает конец, все народы поднялись, чтобы…

Тут и Советчик подал голос:

– Где план? – перебил я Смолкина. – Нам немедленно надо…

Мимо на всех порах пронесся Чоча.

Гру-ух!

Дверь все еще не поддавалась.

Уяснив, что от него требуется, фенгол опустился ниже, разворачивая пергамент, но я выхватил его из рук Смолкина и впился взглядом, пытаясь разобрать Чочины закорючки.

Гру-ух!

– Ой!

– Ай!

Без толку. На этом листе были отмечены верхние этажи и донжон, но не коридор с лабораторией.

– Смолкин, вы сможете вылететь наружу и проникнуть в лабораторию через окно?

– Сегодня утром там поставили железную решетку, – ответил вместо него ученый, с изумлением глядя на Чочу. – Я сам запер ее, когда услышал весь этот шум.

Гру-ух!

Чоча имел жалкий вид. Его лоб покрывала корка запекшейся крови, левое плечо, наверное, превратилось в сплошной синяк, кровь текла из ноги и сочилась из правого плеча… После каждой атаки он на пару секунд замирал, приходя в себя, медленно отходил, наклонял голову и вновь устремлялся на дверь.

– Гигант! – с уважением пробормотал забывший о пощечине Урбан, провожая взглядом несущегося как живой таран Пат-Рая. – Да, не перевелись еще в Конгломерате такие тупоголовые долбаки.

Я отшвырнул пергамент, лихорадочно соображая, как проникнуть в лабораторию, где на штангах деформационной машины гроздь сплавленных КРЭНов наливалась рубиновым светом, накапливая энергию, чтобы вышвырнуть Свена Гленсуса и – если он потянет ее за собой – Лату Пат-Рай из реальности Вне Закона… а после этого, сгорев, навсегда погаснуть.

Гру-ух!

– Я… я бы… – Смолкин склонился к моему уху и прошептал: – Я бы мог спроецировать вас…

– Чего?

– Помните Леринзье? Шар-клеть?

– Помню. Но вы тогда сказали, что неспособны…

– В одиночку. А вот вдвоем…

– Это долго?

– Вовсе нет. Требуется лишь определенное ментальное напряжение. На пару с кем-нибудь я бы смог проделать это. Хочу только предупредить, что большинство сцен, которые вы будете, гм… лицезреть там…

– Прекратите мямлить! – взмолился я. – Лучше начинайте побыстрее!

Урбан Караф недоверчиво произнес:

– Прорыв поверхностной оболочки путем чисто ментальной концентрации? Без дополнительных приспособлений? Неужели такое возможно?

Вместо ответа Смолкин замер, видимо, подавая какой-то неслышный сигнал. К нам подлетел Шуша. Смолкин зашептал, поеживаясь от смущения. Выслушав, Шуша хохотнул, погрозил мне пальцем и сказал:

– Весельчак!

– Что надо делать? – спросил я.

– В Клипате пространственные координаты не идентичны координатам реальности-сердцевины. Вам нужно просто идти, двигаться куда-нибудь. Отсюда мы проконтролируем ваше передвижение и, когда будет нужно, вернем обратно. Только вы, э… постарайтесь особенно не смотреть по сторонам…

– Нет, нет, – вставил Шуша. – Смотрите внимательно, а как вернетесь – расскажите мне. Всю жизнь мечтал…

Гру-ух!

Чоча медленно сполз вдоль покосившейся двери и присел на корточки, жмуря глаза и тряся головой.

– Я балдею, – ошарашенно пробормотал Урбан Караф. – Мне б такую силищу, я бы, может, и не изобретал ничего.

Пат-Рай с трудом встал и, сутулясь, вновь отошел от двери.

– Сколько это… проецирование займет времени?

– Темпоральные потоки так же не идентичны. Вряд ли вы пробудете в Клипате больше нескольких секунд реального времени, хотя вашего биологического времени на это уйдет несколько минут.

– Тогда приступайте.

– Кидарцы! – раздался крик со стороны лестницы. – Полундра, они высадились!

Оставляя на полу скрюченные тела, вопя и ругаясь, толпа покатилась с лестницы. Когда ее уже не стало видно за перилами, одна из фигур медленно поднялась. Прихрамывая, к нам вразвалочку двинулся паучник Крантуазье. Он улыбался во весь рот.

– Что ж, приготовьтесь, – скомандовал Шуша, и оба фенгола подплыли ко мне, протягивая руки. – Для начала лучше закрыть глаза. Вы сами поймете, когда их следует открыть.

– Хотя некоторые предпочитают не делать этого, – добавил Смолкин.

– Там мне будет что-нибудь угрожать? – спросил я, зажмуриваясь.

– В физическом смысле – нет. Угрозе подвергнутся скорее ваши нравственные принципы.

Четыре ладони легли на мою голову.

Гру-ух!

Звуки сражения вокруг и внутри Зеленого замка начали стихать, и словно поток теплого воздуха заструился в моих волосах. На мгновение перехватило дыхание, ощущение ладоней на лбу исчезло.

Будто два жучка шевельнулись в голове и под кожей предплечья – это Советчик с дефзондом по-своему отреагировали на проецирование. Поток теплого воздуха прошел внутри головы, пощекотал мозг и пропал. Груух! – донеслось откуда-то издалека, и все смолкло.

Я открыл глаза.

Прямо на меня, широко расставив волосатые ноги, сладострастно скривив полный желтоватых клыков рот, вращая единственным глазом, шла циклопиха.

Глава 25

Забыв про невозможность физической угрозы, я шарахнулся в сторону, чувствуя, что движения даются с некоторым трудом, словно я нахожусь в воде. Не изменяя направления, одноглазая прошла мимо. Я не стал оборачиваться, чтобы проводить ее взглядом.

Вокруг тянулось бледное, серо-лилово-желтое пространство, в котором клубились извивающиеся дымные слои. Небо, земля и горизонт отсутствовали. Под ногами – что-то мягкое, пружинящее при каждом шаге. Слышался очень тихий, потусторонний шепот, приглушенный смех и неразборчивые голоса. Наклонив голову, я оглядел себя и обнаружил, что источился, стал полупрозрачным – дымные слои без помех проплывали сквозь тело. Изумления я не испытал. В Шелухе, кажется, не было места настоящим эмоциям – я превратился в стороннего наблюдателя хотя и способного к действию, но лишь с оттенками чувств и намеками на желания. Исчез ритм, все происходило очень плавно и замедленно, без резких переходов, пауз и ускорения.