Ну а Гана увидел девушку куда младше себя. Нежно-синий оттенок кожи свидетельствовал о ее юности; золотой обруч в белых, как облака, волосах, красные шаровары, шелковая блуза и изящные остроносые туфли – о богатстве, а раскосые глаза и точеные черты лица – о знатном происхождении. Гана разинул рот и опустил оружие. Окружающее подернулось серой дымкой, фигура туземки, наоборот, засияла. Мир пропал – осталась лишь она.

Его толкнули, мимо кто-то пробежал. Девушка выстрелила и убила одного из пиратов. Второй ударил ее так, что она упала у стоявшего под стеной сундука. Пират занес багор, собираясь вонзить ржавый зазубренный крюк в грудь под прозрачной блузкой.

– Стой! – крикнул На-Тропе-Войны, приходя в себя.

Багор начал опускаться, и Гана выстрелил в пирата.

Изобретенные оружейниками Гельштата огнестрелы состоят из металлической трубки-ствола, деревянной рукояти, фитиля и спускового механизма. Их забивают порохом или горючим песком – смесью серы, древесного угля и селитры, – заряжают либо каменными ядрышками, либо железными пульками, либо свинцовой крошкой, а иногда дробинками из особого синего стекла. На-Тропе-Войны предпочитал дробь, и теперь она пробила сжимающую оружие руку.

Он ранил Тука, у которого было два брата, также участвовавшие в нападении на скайву.

– Зачем ты сделал это? – воскликнул Тага, старший брат Тука.

– Ты покалечил его! – сказал Атак, младший брат.

В дверях толпились другие пираты. Братья с угрожающим видом подняли свое оружие – багры и ножи.

Гана встал так, чтобы туземка оказалась за его спиной, достал из-за пояса второй огнестрел и сказал:

– Вы не тронете ее.

– Кто помешает нам? – спросил Атак.

– Я могу убить вас.

– Командир! – подал голос один из пиратов. – Что ты делаешь? Мы всегда делим добычу по-честному. Ты сам придумал такие законы для нас. Хочешь нарушить их?

– Да, – сказал Гана.

– Ты предатель, – обвинил Тага.

На-Тропе-Войны смолчал, хотя его желтый левый глаз начал краснеть.

Атак, завопив, бросился на Гану – и упал, когда тесак пробил его плечо. Постанывая, он отполз назад. Тага помог брату встать, после чего пираты отступили в коридор и там принялись тихо совещаться.

Потом Тага сказал:

– Хорошо, эта добыча твоя, а мы заберем себе все остальное. Больше ты не наш командир. Делай что хочешь. Не возвращайся на Кораллы.

Они ушли, закрыв дверь. Когда шаги стихли, На-Тропе-Войны повернулся к туземке и спросил:

– Кто ты?

– Меня зовут Гельта, – сказала она, поднимаясь. – Гельта де Алие. Ты можешь получить за меня большой выкуп. Я дочь властителя Эрзаца и плыву в порт Да Морана, чтобы выйти замуж за сына Эолы, королевы Суладара. Выкуп будет больше, если ты не тронешь меня.

Гана положил оружие у ее ног и сказал:

– Я не хочу выкуп. Я хочу тебя. Но я не хочу тебя силой. Сейчас я повернусь к тебе спиной, чтобы подойти к двери и запереть ее. Ты можешь убить меня. Целься в шею, чтобы смерть была быстрой.

Когда он вернулся, Гельта сжимала оружие обеими руками. На-Тропе-Войны подошел ближе, и ствол уперся в его грудь. Гана положил ладонь на огнестрел и медленно отвел его в сторону. Пальцы Гельты разжались, оружие упало на пол. Пират поднял принцессу Большого Эрзаца на руки и отнес к кровати под стеной.

Глава 2

Великий облачный океан бороздят эфиропланы разных форм и размеров. Есть дорингеры, снежни, скайвы, розалинды, джиги… Грузовые и военные, пассажирские и рыбацкие, лишенные надувных емкостей одноместные лодочки под косыми парусами и громады со сложной оснасткой и двумя полными летучего газа кулями внутри корпуса.

Гана вышел из капитанской каюты спустя семь часов. В рубке он нашел компас – приземистый железный цилиндр с прозрачной крышкой, где в разреженном пухе плавала длинная рыбка-иголка. В высшей степени необычными созданиями были эти обитательницы облаков, и до сих пор никто не знал ничего про их происхождение. Безглазые и безротые, они возникали в эфирном пухе возле Орбитиума точно на юге, западе, востоке и севере. Северные рыбки имели белый окрас, южные – красный, восточные – зеленый, а западные – синий. Живые иголки всегда плыли к центру мира, в сторону Беспричинного Пятна. Сбить их с этого курса или хотя бы на время отвлечь было невозможно. Поэтому всегда – глухой ночью или в самую пасмурную погоду, когда светило исчезало за облаками, – тонкий, как волос, нос рыбки-компаса, заключенной в цилиндрическую темницу, указывал к центру мира. Исходя из этого, а также цвета, можно было определить направление. Рыбок не кормили – потому что оставалось неизвестным, чем они питаются, да и ртов у них не было, – и когда очередная подыхала, просто вылавливали в облаках новую.

Гана посмотрел на тонкое тельце, что беспрерывно извивалось, ткнувшись носом в стенку цилиндра, будто пытаясь просверлить дырку, и вышел наружу. Течение несло скайву на запад, вокруг, сколько хватало глаз, простирались облака. На-Тропе-Войны отыскал камбуз, где разжился едой и питьем. Вскоре наступила ночь, которую они провели в каюте принцессы, а на следующий день впереди у горизонта возникли пятна островов.

– Я не управлюсь в одиночку с этим кораблем, – произнес он, стоя вместе с девушкой на носу скайвы. – Здесь была большая команда. Можем сесть на мою джигу, но она не годится для долгого плавания.

– Течение несет нас к Суладару? – спросила Гельта.

– Да.

Они помолчали, а потом спутница сказала:

– Ты все еще можешь получить за меня вознаграждение. Я стою дорого.

– Почему тебя выдают замуж за короля архипелага?

– Не короля – принца. Его отец погиб, но Экуни Рон станет королем, только когда умрет его мать, старая королева Эола. Роны Суладарские хотят объединиться с повелителями Эрзаца. Мой отец был ранен гаераками во время их последнего нападения на стоячие облака, теперь он медленно умирает. На архипелаге знают про это… Если принц женится на мне, после смерти отца он сможет править и Эрзацем.

– А потом два военных флота объединятся, чтобы уничтожить прайды Арок Фуадино, – понял Гана. – Затем принц попробует захватить Тхай, Змеедан и даже Грош… Когда свадьба?

– Через пять дней.

Он повернулся к спутнице, провел рукой по пышным белым волосам. Родители Гельты де Алие наградили дочь редкой экзотической красотой – женщин, подобных ей, Гана не видел еще никогда. Это была мягкая, податливая красота, быть может, не во всем покорная тому, кто решит завладеть ею, но готовая уступать и в конце концов подчиняться. На-Тропе-Войны взял принцессу за плечи и привлек к себе. Она не отстранилась, но и не подалась к Гане; с самого начала ему казалось, что Гельта все время чего-то ждет от него, словно принцесса не стремилась сама направлять свою жизнь, но привыкла, чтобы за нее это делали другие – окружающие ее мужчины.

– Твой жених нацелился далеко, – сказал На-Тропе-Войны. – Хотя преторианцы никогда не согласятся на владычество Суладара в западных облаках. А я не согласен отдавать тебя твоему жениху.

Принцесса опустила длинные ресницы, и Гана поцеловал ее, а затем, взяв за руку, повел в каюту.

На следующий день впереди он увидел Суладар – не сплошную береговую линию, но лабиринт островов, – и стоящие на рейде эфиропланы. Вскоре из каюты появилась Гельта. Они с Ганой прошли на полуют и посмотрели назад. Пять военных шержней, ощетинившиеся стволами больших огнестрелов, нагоняли скайву.

– Это те, что сопровождали нас, – сказала принцесса. – Корабли Да Морана. Мой жених послал их к озеру Вейжи, чтобы они охраняли меня на пути сюда. Был шторм, и они потеряли нас, а теперь нагнали.

– Ты ничего не говорила про сопровождение, – откликнулся Гана. – А шторма в последнее время происходят все чаще. Недавно даже наши Кораллы тряслись. Мои люди были очень напуганы.

Гельта пояснила:

– Это называется землетрясение. Я слышала от торговца, который привозит моему отцу товары с Бултагари, что на востоке они происходят чаще.