– Воинственность у детей Лурда в крови. А справиться с ним можно только при помощи полевого комплекта «РОМINKI» – Длинным пальцем Левенгук указал в глубину ангара. – Вон он, кстати, лежит, Рагар…

Толстяк посмотрел. На дальнем стеллаже, в углу, возле перетянутого ремнями гигантского свертка, притаилась желтая металлическая коробка. То возникающая, то исчезающая в мигающем свете плафонов тень проходившего мимо Одноглазого Джошуа как раз упала на нее.

– Да, а как нам теперь до нее добраться? – спросил Радагар Пукковиц.

Воздух равномерно струился вверх до того места, где от колодца ответвлялась наклонная штольня, а дальше будто застывал и с каждым шагом становился все более душным.

Белаван полз, стараясь побыстрее переставлять ноги по изъеденным ржавчиной перекладинам. Дебора, смущенная своим недавним, в ее понимании – трусливым поведением, двигалась следом и упорно молчала. Когда они миновали ответвление штольни, прозвучал еще один взрыв, и отблески пламени внизу тускло высветили две прилепившиеся к стене фигуры. На протяжении следующих десяти минут взрывы звучали еще несколько раз, а затем наступили тишина и темнота.

Бел де Фей, всегда живо интересовавшийся смыслом понятия «клаустрофобия», так и не смог уяснить для себя, подвержен он ей или нет, – он не ощущал ровным счетом ничего, кроме усталости в руках.

– Деби, ты как? – спросил он, и после продолжительной паузы она ответила.

– Нормально. Только… – Снизу донесся вздох. – Нет, все в порядке. Мне кажется, что я должна рассердиться, и главным образом на тебя – поскольку ты ни в чем не виноват, значит, это было бы самым правильным. Но я не могу.

– Рассердиться? Почему?

– Ты опять сделал то, что должна была сделать я. Я уже решила, что положение исправляется, когда тебя утащили горянки… То есть, конечно, не потому, что они тебя утащили, а потому, что именно я заставила Гуня отправиться спасать тебя, значит, занялась тем делом, которым и положено заниматься женщине… Но потом все вновь стало как раньше. В пещере ты сообразил, что безопасней всего спрятаться в камине, ты увидел этот ход и теперь ползешь первый, готовый встретить опасности, которые могут подстерегать нас в темноте…

– По-моему, тут нет никаких… В общем, если хочешь, я пропущу тебя вперед.

– Дело не в этом, Бел! Это только выражает… Ну, смысл сложившейся ситуации.

– Деби, – произнес Бел де Фей, обдумав смысл сложившейся ситуации, – не желая обидеть тебя, все же хочу заметить, что вы, женщины, зачастую придаете слишком большое значение и чересчур драматизируете некоторые, с мужской точки зрения, незначительные нюансы отношений между мужчинами и женщинами. Вам свойственно преувеличивать. – Он замолчал и насторожился. – Мне кажется или сверху действительно что-то доносится?

Они долго прислушивались, но так ничего и не услышали, кроме стука своих сердец.

– Наверное, показалось.

– Так что ты там говорил про нюансы взаимоотношений?

Не ответив, Бел поднял руку – и уперся ладонью в холодный металл.

– Здесь… – он повел рукой и наткнулся на круглый выступ, – здесь люк. И ручка.

Сверху раздался приглушенный топот и следом какие-то равномерные звуки, словно сопровождавшие передвижение чего-то тяжелого. В такт им люк стал подрагивать.

– Ну, открой его…

Бел повернул ручку по часовой стрелке и нажал. Металлическая плита приподнялась на скрытых шарнирах и беззвучно отъехала в сторону, позволив проникнуть в туннель тусклому мигающему свету.

Белаван посмотрел вниз на обрамленное льняными кудрями лицо.

– Наверное, это уже вершина Стены, – прошептала Дебора. – Выход во Внешние Поля…

– Поля, – повторил он завороженно. – Внешние Поля…

Бел преодолел три ступени – эхо подхватило и разнесло гулкие звуки, – а затем сделал еще один шаг, поднявшись головой над металлическим полом.

Конечно, он не мог знать, что если мысленно продолжить плоскость пола, то далеко в стороне, за краем Стены, как раз на высоте этой плоскости начинаются небеса Цилиндра – ведь именно там плывут облака.

Сделав последний шаг, Белаван де Фей, сам того не ведая, достиг уровня небес.

ЧАСТЬ 3

ПОЛЯ: НА УРОВНЕ НЕБЕС

Вода, спокойная и тихая, здесь начинала шуметь и ускорять свое течение, двигаясь огромными, но постепенно уменьшающимися концентрическими кругами.

Ближе к центру шум превращался в грохот, а уровень воды, хотя на первый взгляд это и казалось странным, понижался. Планктон создавал причудливые изумрудные взвихрения, клубящиеся туманности и переплетающиеся полосы в ее толще. Грохот превращался в надрывный рев, покрытые серой пеной и обрывками водорослей струи по крутой спирали устремлялись вниз, в непроглядную тьму, наполненную влагой и иными мирами.

А на пологом, почти идеально круглом берегу, отсекающем Цилиндр от океана, тихо, темно и покойно.

В черном небе Кабуки, конечно, имелись звезды, но чересчур далекие и холодные, чтобы хоть что-нибудь толком озарить. А вот естественный, мерцающий отраженным светом спутник по какому-то космическому недоразумению отсутствовал напрочь, так что некому было осветить учебный корпус со стеклянной крышей, многочисленные служебные постройки, Стопу, в которой не горел ни один иллюминатор, и железный параллелепипед ангара. А зря.

Ведь в ангаре как раз происходили интересные события.

Глава 11

БАХ! БАБАХ!

ТУММ… ТУММ… ТУММ…

Рваный кусок металла с острыми краями пронесся над головой Рагара Пука и с грохотом опрокинул стеллаж. Толстяк ойкнул и, опустившись на четвереньки, пополз прочь, то и дело оглядываясь на белую одноглазую фигуру с трубчатыми конечностями-клешнями. Левенгук приказал отвлекать внимание, пока он будет добираться до полевого набора лурдских бойскаутов, и Пук отвлекал, сколько было сил, ловкости и смелости, но теперь вот он вынужден констатировать, что силы его иссякли.

Радагар юркнул за стеллаж в тот момент, когда клешня опустилась на конторку и со скрежетом смяла ее. То, из чего был сделан монстр, внешне напоминало мелкозернистый пенопласт, но крепостью превышало металл.

Упершись носом в чью-то пряжку, толстяк на мгновение замер, отпрянул и выпрямился. Он встал на колени, щурясь в тусклом мигающем свете.

Парень с девчонкой.

Он – длинный как каланча и тощий.

Она – довольно симпатичная, похожая из-за белых коротких кудряшек на одуванчик.

Они уставились на толстяка, а он на них. Сзади вновь громыхнуло, Пук вздрогнул и задал отличающийся оригинальностью вопрос:

– Вы кто такие?

При этом, поскольку он уже достаточно давно обитал в Санчи, окруженный феминоособями Шангаллы, поворот головы Радагара намекал на то, что вопрос адресован белобрысой. Но в то же время, поскольку весь предыдущий жизненный опыт Пука восставал против такого положения дел и свидетельствовал, что с молодыми девицами вообще ни о чем толковом говорить не приходится, глаза его смотрели на парня.

– Ты… вы, – заговорила незнакомка, но тут взгляд ее метнулся с лица толстяка на что-то позади него, и глаза расширились.

ТУММ… ТУММ… ТУММ…

Не оборачиваясь, Пук отчетливо представил себе, как за его спиной из-за стеллажей выдвигается молочно-белая фигура, и вновь опустился на четвереньки.

– А что такое?.. – начал долговязый.

– Полундра! – с абсолютной уверенностью перебил его толстяк и пополз прочь, но затем решил, что это слегка унизительно при посторонних, и, на ходу перестроившись, продолжил отступление уже стоя, хоть и низко пригнувшись.

Судя по раздавшимся звукам, парочка последовала за ним.

Рагар Пук не достиг тех административных высот, на которые когда-то поднялся Антон Левенгук, но и должность председателя администрации финансов он занял не благодаря красивым глазкам и изящной фигуре. Так что определить высоту Одноглазого Джошуа (вместе с поднятыми над головой руками – четыре метра) и высоту стеллажей (пять с половиной – шесть метров) для него не составило труда. Решение напрашивалось само собой.