Свалившиеся в проходе гноморобы увидели, как сутулый человек поворачивается, рассекая янтарный свет, будто сдвинувшийся с места высокий прибрежный утес в океанском прибое. Широкая тень протянулась от него. Бонзо схватился за рукоять стоящей у стены кувалды. Гарбуш бросился к Ипи, склонился над телом, увидел струйки крови, белое лицо, сквозь звенящее облако потянулся к захватам — и лишь в последний миг успел нырнуть в сторону, уходя от кувалды. Брус пробил янтарный свет, оставляя за собой темную дугу. Мастер перегнулся через Дивораму, метя в присевшего Гарбуша, и тут гномороба толкнули в спину. Он отлетел, ударился о горн. На том месте, где раньше стоял Гарбуш, оказался Кепер. Он поднял огнестрел, направил дуло в лицо кузнеца и нажал на крючок. Оружие скрежетнуло.
Гарбуш заорал, увидев, как Кепер пытается выстрелить, а кувалда опускается на него, бросился вперед, зацепился за Дивораму и полетел на пол, перевернув козлы. Кепер, швырнув огнестрел в лицо Бонзо, пригнулся. Кувалда ударила по его голове. Мушки взвились, звон наполнил помещение.
Дикси подковылял к Бонзо сзади, сжимая стилет обратным хватом, занес и начал всаживать трехгранное лезвие в ягодицу кузнеца, быстро, словно дятел, долбящий дерево. Острие успело четырежды погрузиться в плоть, когда Бонзо, повернувшись, попал локтем в висок гномороба. Стилет отлетел в сторону, Дикси покатился, стуча ногой о пол.
Гарбуш лежал на боку, дергая захваты, пытаясь освободить Ипи и видя по ее лицу, что она мертва. Он плакал, непослушными пальцами крутил винты, не замечая того, что происходит вокруг. Бонзо схватил Дикси за ногу, поднял так, что гномороб повис вниз головой, размахнувшись, ударил о горн. Отпустил и шагнул к последнему незваному гостю. Горн дрогнул, внутри загудело пламя. На голове Дикси от жара затрещали волосы, затылок обожгло. Он упал на пол и затих.
Мастер склонился над рамой, ткнул Гарбуша кулаком в лицо, отбросил в сторону.
— Ты сломал ее! — проревел Бонзо в отчаянии. Он положил кувалду, осторожно поднял Дивораму вместе с повисшим в ремнях телом, отнес к верстаку; дергая себя за бородку, бросился обратно. Мушек стало еще больше, звон бился в кузнице, иголками вонзался в стены, оставляя в них крохотные темные отверстия. Серый смерч вился над телом Кепера, мушки купались в натекающей из-под размозженной головы луже крови, ползали по лицу, по треснувшему лбу и раскрытым глазам. Стоя спиной к горну и лицом ко входу, Бонзо выпрямился над Гарбушем, обеими руками занося кувалду. Шагнувший из коридора Вач ударил снизу, и топор вонзился кузнецу между ног.
Облако мушек взорвалось, звон их стал грохотом, подобным звуку каменной лавины. Стражник дернул, топор поднялся, лезвие прорезало тело до середины живота. Мастер повернулся, вырвав топорище из рук Вача. Тот отпрыгнул в сторону, когда Бонзо метнул кувалду. Она пролетела мимо рядового и ударила в стену с полками, прямо над верстаком. Стена вмялась, полки вытянулись, изгибаясь. Бонзо что-то произнес, но голос его не был слышен за грохотом мушек. Кувалда погрузилась до середины рукояти. По стене, полкам, верстаку побежала трещина, сначала узкая, она быстро расширилась, стала прорехой толщиной в руку, сквозь которую в кузницу хлынул липкий свет, полный беснующихся мушек. Как густое жирное масло он затопил помещение, поднялся, омывая тела, печь и горн. Лезвие разрезало мышцы, но кузнец шагнул к Вачу. Он нащупал торчащую вперед толстую рукоять и вытащил из себя топор. Поднял и сделал второй шаг. Мушки со всех сторон устремились к мастеру Бонзо. Они неистовствовали, исступленно метались, ударяясь о тело кузнеца, отлетали и вновь нападали, стараясь проникнуть в рану. Вач двинулся вдоль стены, не спуская с противника глаз. Прошел мимо горна, перешагнул тело Дикси.
На лице Бонзо возникло удивление. Он словно впервые увидел мушек. Выпустив топор, кузнец провел рукой перед собой и поднес ладонь к лицу. Затем уставился на свой живот, на кишащую черными точками рану. Лицо его исказилось. Вач прыгнул к нему и толкнул в грудь.
Бонзо отступил, мелко семеня, и ударился спиной о стену. Широкий поток мушек бил из прорехи, и когда Бонзо привалился к ней, поток распался на несколько рукавов. Они изогнулись, будто дымные пальцы, обхватили мастера за плечи и поясницу. Бонзо закричал, протягивая к Вачу руки. Дымные пальцы сжались, ломая тело и втаскивая его в прореху. Стена лопнула от пола до потолка, открыв узкое пространство, полное страшного застывшего света; торс кузнеца сломался в пояснице, плечи его прижало к коленям. Пальцы сжались в кулак, из которого торчали руки, ноги и голова Бонзо, — один миг лежащий на полу Гарбуш видел безумное лицо кузнеца, а затем кулак втянулся в мир за стеной. Прореха съежилась, стена с шелестом выпрямилась, вновь приобретя твердость, мушки со всех сторон устремились к ней. Верстак, ставший вдруг объемным, накренился и, грохоча, упал на пол, с него посыпались инструменты. Последние мушки втянулись под стену, звон стих, и янтарный свет исчез.
Открутив винты, Гарбуш снял захваты с ног, один за другим распрямил вывихнутые пальцы на руках Ипи, ухватил ее за плечи и оттащил от рамы.
— Нет, она жива, жива! — сказал он Вачу. — Я же вижу, она... Ипи, слышишь? Ипи! — обхватив ее голову, гномороб склонился, целуя лоб, щеки и закрытые глаза. Веки под губами шевельнулись, и Гарбуш отпрянул, глядя на белое, в кровоподтеках, лицо.
— Ипи! — закричал он, размазывая по своим щекам слезы и кровь. Глаза девушки раскрылись и бессмысленно уставились на гномороба.
Отстранив карлу, Вач взял сестру на руки. Гарбуш на четвереньках обогнул перевернутые козлы, прополз мимо Кепера, лежащего в луже крови. Из дальнего конца кузницы донесся треск. Гномороб направился туда и, когда миновал верстак, увидел ползущего навстречу Дикси. На лбу того краснел ожог, волосы обгорели.
Упираясь в пол, Гарбуш встал. Для равновесия широко расставив ноги, он подождал, пока Дикси доберется до него. Осторожно, чтоб не упасть, нагнулся и ухватил за поясницу.
— Ке... Кепер? — спросил малец, заикаясь.
— Его уже нет. Не смотри! Не смотри в ту сторону.
Дикси всхлипнул. Обняв друг друга и качаясь, как пьяные, они заковыляли к стражнику.
— Надо лекаря... — пробубнил тот, кивнул сначала на Ипи в своих руках, а потом на гноморобов.
— Нужно идти в наш квартал, — ответил Гарбуш. — У нас есть хороший лекарь.
— Возьми... — Гномороб чуть не упал, когда стражник передал ему Ипи. Вач нашел свой топор, перешагнув через опрокинутый верстак, оглядел стену. Дощатое покрытие рассекала узкая длинная трещина. Вач заглянул в нее — под досками обычная, хорошо утрамбованная земля. Стражник пожал плечами, повесил топор за спину, вернулся, забрав у Гарбуша сестру, потопал к выходу.
— Мы сами не успеем, — произнес Гарбуш, пытаясь нагнать его и не поспевая. — Погоди! Не успеем, они же вот-вот взлетят! Слышишь? Ты поможешь нам?
Вач уже достиг лестницы.
— Меня ждут, — пробурчал он, ставя ногу на нижнюю ступень. — В квартал карликов? Лады, идем.
Глава 12
Окутанный языками пламени последний клирик с воплем пронесся через комнату, выбил деревянную решетку в окне и вывалился наружу. Вопль закончился стуком рухнувшего на камни тела. Сол, потирая ручки, прошелся по помещению и скомандовал Малеку Стамси, старшине цеха теплой магии:
— Рассредоточьтесь вокруг пирамиды, займите оборону. Скоро подойдет Буга со своими людьми. А пока будьте настороже.
Сол Атлеко точно знал: его мечты всегда сбываются. Он вывел это из своего жизненного опыта, у него все получалось, аркмастер всегда добивался, чего хотел. Вот и сейчас — чары передрались, Атлеко в пирамиде, а Октона Маджигасси здесь нет... Никто и ничто не помешает обследовать архив, который интересовал Сола куда больше, чем обруч. А еще — найти То, Что Спрятано Под Горой Мира...
— Слушайся Малека, — приказал он стоящему у двери лар'ичу и добавил, обращаясь к старшине: — Захвати это чудо с собой, поставь у ворот.