— Вот мой дар, — сказала она, подавая мне меч. — Ты лучше меня знаешь, что с ним делать.
— Я... я не могу! Урчиль хотел, чтобы меч остался у виари.
— Он и останется с моим народом. Потому что теперь ты муж Блайин О'Реах. Ты стал Хранителем Королевской крови.
— Ты принимаешь дар этой женщины, Эвальд? — вопросил Варин, испытывающе глядя на меня.
— Да, — ответил я.
— Да будет так!
Наши с Домино губы встретились, слились в поцелуе, и в этот миг с башни на нас обрушился праздничный рев рогов и труб, смешался с сотнями поздравлений и приветствий в наш адрес. Домаш бросился мне на шею, сдавил в своих звериных объятиях, потом меня поздравлял Ганель, потом Джарем. Все кружилось перед моими глазами, ноги подкашивались, а сердце в груди прыгало от радости так, что хотелось петь. И счастье мое было бы бескрайним, если бы не одно ощущение, которое пришло внезапно и оледенило мою душу, как пронзает неприятным холодом похоронная песня, затянутая на веселом празднике.
Когда я прижал Домино к груди, чтобы поцеловать, флакон с Последним Поцелуем, продолжающий висеть на моей шее под курткой, будто обжег меня холодом.
Почему?
«Эта любовь может принести много горя нам обоим.»
Боже милосердный, пусть эти ее слова останутся просто словами….
2. Черный корабль
Это было то самое место, Алтарь Дракона на Мьюре, где мы разговаривали с Домино в ночь перед советом. Ничего здесь не изменилось, только стелящийся по влажной земле и накрывший древние менгиры туман придавал всей картине определенную таинственность. В волнах этого тумана, под полной луной, Элика Сонин напоминала призрак. Ее волосы серебрились в лунном свете, а глаза горели зелеными огоньками.
— Опять Иллюзиариум? — спросил я, шагнув к ней. — И ты больше не принимаешь образ сэра Роберта?
— Теперь мне незачем прятаться под личиной. Это последнее путешествие в Иллюзиариум, Эвальд. Теперь у тебя есть Брианни, и мне не нужно будет водить тебя за ручку. Просто я не нашла другой возможности поговорить, — сказала эльфка с грустной улыбкой. — Я не хочу, чтобы Брианни ревновала тебя ко мне.
— Она не станет.
— Ты плохо знаешь женщин, Эвальд. Не нужно давать твоей жене повода для ревности. Наши отношения огорчают ее, я чувствую.
— Хочешь сказать, что покинешь нашу команду?
— Когда вернемся на материк. Твоя жена обладает Силой, несравнимой с моей. Тебе больше не нужна моя помощь. А вот моему народу она пригодится.
— Я не собираюсь возвращаться в империю.
— Тебе придется. Ты сделаешь это на благо обеих сторон. Я догадываюсь, что задумал Варин — теперь, когда Договор Двадцати Статей фактически разорван, дуайены будут искать союза с империей. Пусть унизительного, пусть неравноправного, но деваться некуда. В одиночку виари не выстоять против Суль. Предвижу, что Варин попросит тебя быть посредником между Рейвенором и моим народом.
— Опять политика, да? Я-то думал, мы все решили.
— Все только начинается, шевалье. Принятое Советом решение удивило, обрадовало и испугало всех. Впервые за много веков мы сделали очень важный выбор. Возвращение меча Зералина, весть о драконах и слова старой Эзиле убедили дуайенов. Честно сказать, мне до сих пор не верится, что нам удалось отстоять Брианни.
— Я говорил, что у нас все получится.
— Ты счастлив?
— Конечно. Ведь мы с Домино, наконец-то, вместе.
— Наверное, это прекрасно, когда рядом с тобой тот, кого ты любишь, — ответила Элика с печалью в голосе. — Мне не довелось испытать этого счастья.
— У тебя все впереди. Ты молода, красива и…
— Не будем говорить о пустом, — оборвала меня магичка. — Наступает время тяжелых испытаний. Скажи честно — ты готов к ним?
— Я видел, как изменились лица многих членов Совета, когда они услышали про драконов. И помню, как отреагировала на мои слова Домино — она была удивлена. Очень удивлена. Она не поверила мне. Мне кажется, что весть о драконах, которую мы привезли на Мьюр, очень сильно повлияла на исход Совета, не так ли?
— Мой проницательный салард! — Элика засмеялась. — Да, в наших легендах говорится, что великие маги прошлого повелевали драконами и могли использовать их мощь в своих целях. В старых рукописях я встречала мысль о том, что магия виари и магия драконов были неотделимы одна от другой. Драконам поклонялись, но еще они были защитниками нашей земли. Этому есть косвенные доказательства: после того, как драконы вымерли, страшные беды обрушились на наши королевства — сначала Нашествие, потом войны с людьми и, наконец, превращение виари в Морской народ, лишенный своей родины. Но мы своими глазами видели, что драконы вернулись. Не потому ли, что исполняется предсказанное Эскаем?
— Ты так по-детски веришь в пророчества, Элика.
— Я хочу в них верить. Очень хочу.
— Быть Гленен-Нуан-Нун-Агефарр — что это значит?
— Сила хаотична и неуправляема. Чем могущественнее маг, чем большей Силой он наделен, тем труднее ему справиться с собой. Словно канатоходец, он обречен идти над пропастью, и любой неверный шаг, любое неловкое действие, может погубить его. Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр — уникальный маг. Наделенный могущественнейшей Силой с самого рождения. Но и особенно уязвимый для нее. Я рассказывала тебе, что в древности виари владели способами обуздания Силы, контроля над ней. Каждый виари с первых лет жизни учился владеть своими способностями и сопротивляться разрушительному воздействию Силы. Старшие маги прекрасно обучали этому молодежь, и Сила не могла причинить вреда ее носителям. Но виари утратили свое наследие, и Сила из блага стала проклятием. Как ты думаешь, почему мы отдавали сулийцам детей-арас? Только ли из страха перед возможным гневом магистров? Нет, Эвальд. Наш народ потерял родину, могилы предков, единство, надежду на будущее — мы были разбросаны по морю, зависели от стихий, наши корабли окружал бескрайний океан, и оставались только воспоминания о былом величии и слабая надежда на то, что однажды мы обретем свою землю. Что придет благословенный день, когда сбудутся пророчества Эская, но она таяла с каждым годом. Нам не на кого было опереться, у нас не было ни друзей, ни союзников. Рождение детей-арас становилось для виари угрозой — что может быть опаснее обезумевшего, утратившего управление своей Силой мага на корабле, с которого невозможно бежать? Магистры Суль знали об этом, они использовали наше несчастье против нас. Империя тоже пользовалась этим, иначе мы с Карой не оказались бы в Рейвеноре, в Охранительной Ложе. Для нас это была трагедия, для них — выгода.
— Что-то я не понимаю тебя, Элика. Если вы не в состоянии контролировать Силу ваших арас, как же это удается сулийцам и имперцам?
— В империи магов не разделяют тысячи миль моря, они все на виду. Каждый маг обязан соблюдать множество правил и запретов, все его действия и поступки контролируют Охранительная Ложа и Инквизиция. Если маг утратил контроль над Силой, отступил от присяги или не выполнил предписания Ложи, его ждет изгнание из Ложи, а затем — смерть или вечное заключение в казематах Ардессы. Что же до сулийцев, то им как раз и нужно, чтобы арас превращались в сосуды темной Силы, посредников между миром мертвых и миром живых. Истинная сила магистров Суль в том, что они могут использовать чужую боль и чужое несчастье себе во благо.
— И тем не менее вы отдавали им детей.
— Не всех, — Элика помолчала. — Были случаи…
— Вы убивали детей-арас?
— Эледар хотел убить свою дочь, но не смог.
— Боже всемогущий! Как вы докатились до такой жизни?
— Ты не смеешь нас судить! — разозлилась Элика. — Страдания, которые перенес мой народ…
— … не оправдывают убийства детей. Того, что вы отдавали их в собственность злейшим врагам всего живого.
— Нет, нет, нет! — Элика с ужасом смотрела на меня. — Мы всего лишь хотели выжить. Выжить, понимаешь ты это?
— Понимаю. Разумом, но не сердцем.
— Да, мы стремились выжить, — упрямо повторила эльфка. — И выиграть время. Отдавали на съедение чудовищу наших детей, нашу плоть и кровь, чтобы дождаться дня, когда можно будет сказать: «Наши жертвы не были напрасны!» Наступают последние времена, Эвальд. И два пророчества Эская уже сбылись. Ты и Брианни нашли друг друга, и меч Зералина висит у тебя на поясе. А это значит, что дети арас больше не будут умирать от рук своих соплеменников или служить Злу.