Он огляделся. На разной высоте висели бледно-синие фигуры: пирамида размером с человеческую голову, шар, куб и нечто вроде толстого бублика. Состоящие из мерцающего света, они собрались облаком на одной стороне пузыря. Несколько ниже и ближе к Смолику была дымная синяя плоскость, горизонтальный квадрат со стороной в два локтя.
Ноги двигались свободно, хотя легкое сопротивление окружающей среды он все же ощущал: будто идешь, по пояс погрузившись в пух, но не через реку с быстрым течением, а по озеру стоячих облаков. Сделав несколько шагов, Тео миновал квадрат, медленно поднял руку и положил ладонь на противоположную стенку шара. Теплая, упругая... он нажал – и не смог прорвать ее. Нет, выход наружу был лишь один, через тот синий круг. Обернувшись, Смолик поднял бровь, вернулся и склонился над мечом. Оружие повисло на той высоте, где капитан выпустил его. Не взлетало и не падало – застыло на одном месте. Смолик взялся за рукоять, поднял меч выше, отпустил. Тот опять замер в неподвижности.
– Вот так, – сказал Тео и захлопнул рот.
Свои слова он услышал в виде бульканья: «вот» и «так», будто два грязевых пузыря, всплыли к поверхности облачного болота и лопнули.
Оставив меч, капитан приблизился к светящемуся квадрату, оглядел и осторожно сел на него, повернувшись лицом к геометрическим фигурам.
Глаза привыкли к призрачному освещению. Теперь он видел, что помимо этих фигур в пространстве висят едва заметные синие нити толщиной с волос, извивающиеся, будто в очень слабом токе жидкости или эфира. И что-то еще было здесь, какие-то не то диски, не то колеса, механизмы странной формы, изогнутые и прямые трубы, шестерни или нечто, похожее на них... Все это Смолик мог видеть лишь краем глаз. Когда он смотрел перед собой, предметы проявлялись, проступали по сторонам, вверху и внизу, но впереди не было ничего. Взгляд капитана будто стал широким конусом, внутри которого было пусто, а по краям, за несуществующими стенками, маячили смутные силуэты. Механизмы находились здесь, в пузыре, но были словно глубже погружены в поток бытия или, наоборот, располагались ближе к событийной поверхности, чем тело капитана и его меч. Состояли они из той же субстанции, что и геометрические фигуры и плоскость, на которой сидел Тео, хотя их свет казался более разряженным, призрачным. Капитан подумал, что, быть может, механизмы существуют на мгновение раньше его, он как бы видит их след, остаточное свечение, через мгновение после того как свет отразился от них.
– Ну хорошо! – булькнул Тео. – Вы прячетесь, я вас не вижу. Но вот вас я вижу. – Он вытянул руку, взялся за пирамиду и повернул ее.
Окружающие его призрачные механизмы заработали, и пузырь рванулся вперед.
Он заметил, что если двигает руками, в воздухе позади них остается светящийся след, который быстро затухает. Меч висел рядом на высоте поясницы, призрачные механизмы работали вовсю. Тео ощущал, как по сторонам и за спиной что-то двигается, вращается и дрожит, но даже не пытался обернуться. Ладони лежали на боках пирамиды, парящей перед его грудью, голова была повернута. Он глядел наружу.
Сфера мчалась по чуть мерцающей прозрачной трубе, которая, плавно изгибаясь, пронзала тело мира. То она ныряла куда-то в невообразимую глубину, то взлетала почти к самой поверхности, и тогда Смолик видел далеко вверху слои спрессованной земли или каменные своды. Но по большей части вокруг, сколько хватало глаз, тянулся зеленоватый желейный мир, полный чудес: небольших укромных пещерок, воздушных труб, полостей, огромных залов, повисших в сумеречных просторах, нитей, жгутов и полотнищ блеклого света. Иногда по сторонам или внизу появлялась область красного свечения, будто желе в этом месте пропиталось кровью, отчего стало рыхлым и пузырилось алыми сферами, которые всплывали и лопались. Несмотря на сумасшедшую скорость, Тео заметил, что в плоти мира кто-то живет, какие-то светящиеся создания перемещаются внутри мягкого стекла.
Спустя продолжительное время после того как он покинул область под желейной горой кальмаров, Смолик попытался управлять шаром, прикасаясь к различным фигурам, поворачивая пирамиду, сжимая ладонями куб, вдавливая пальцы в тор. Пузырь проворачивался вокруг оси в разные стороны, и один раз Тео обратился лицом вниз, продолжая при этом сидеть на плоскости и не сползать с нее. Они летели быстрее или медленнее, а как-то в ответ на особо хитрый поворот куба вращавшиеся вокруг пассажира механизмы замерли, и пузырь остановился, завис на невообразимой высоте над странным призрачным пейзажем, состоящим преимущественно из света. Тео встал, ощущая небывалую легкость в теле, подмигнул мечу, шагнул к люку и коснулся его. Пробежали концентрические круги, поверхность разошлась... и пальцы ткнулись в желе. Быть может, светящиеся создания и могли обитать там, свободно перемещаясь в любую сторону, но для человеческого тела среда была слишком плотной. Капитан сел обратно, повернул застывшую возле колен пирамиду, и пузырь полетел дальше.
Через некоторое время Смолик сумел добиться максимальной скорости, быстрее шар двигаться уже не мог. Зеленоватый ландшафт несся назад, сгустки света стали полосами. А потом мир словно обрушился вниз: труба круто изогнулась, и они взлетели, при этом постепенно замедляясь. Дорога вновь стала горизонтальной. Тео вцепился в пирамиду, останавливая пузырь.
Должно быть, они оказались близко к поверхности. Здесь была каменная пещера, длинная кишка, сквозь которую труба-дорога протянулась так, что нижняя ее часть почти соприкасалась с полом. Пузырь пролетел еще немного и встал. Тео выпрямился, поглядел по сторонам, на всякий случай взял меч. Прикосновением пальцев раскрыл люк, шагнул наружу и медленно побрел вдоль стены, под которой возвышался ряд больших полупрозрачных осьминогов.
Существа – или машины – имели более сплюснутые тела, чем у обитателей желейной горы, более мощные, широкие щупальца. Они лежали на боку, привалившись к стене, выставив согнутые отростки перед собой. Тео подумал, что они напоминают великанские руки, вернее, кисти со скрюченными пальцами.
– Что это, а? – спросил он у меча. – Сколько удивительного стало встречаться на моем пути после того, как я познакомился с пиратиком и хозяйкой!
Меч молчал. Пещеру озарял проникающий сквозь трещины тускло-зеленый свет: за камнем было все то же мягкое стекло. Смолик решил, что они находятся не настолько близко к поверхности, как он подумал сначала. Эта пещера каким-то образом опустилась в желейную глубину, будто продавив ее и позволив сомкнуться над собой.
Он замер, уставившись на очередного осьминога.
Эта «рука» была сомкнута, прозрачные «пальцы» образовали высокий цилиндр, и внутри сквозь стеклистое вещество виднелась человеческая фигура. Обнаженная девушка, совсем юная и полностью лишенная волос, стояла, выпрямившись во весь рост, глядя на Смолика большими темно-синими глазами.
– Мать моя Канструкта! – выдохнул Тео, невольно шагнув вперед. – Эй, эй, красотка... ты что это делаешь там?!
Она молчала. Бледные губы были чуть приоткрыты, показывая мелкие зубы. Смолик подался вправо, влево, помахал рукой. Глаза девушки оставались неподвижны: она смотрела, но не видела.
Тео постучал по щупальцу. То же ощущение, которое возникло, когда он в прошлый раз остановил пузырь и, раскрыв люк, попытался выйти. Хотя вещество, из которого состояли машины-осьминоги, все же отличалось от мягкого стекла аквалонских недр – оно не светилось травянистой зеленью, зато его пронзали сотни красных волосков. Будто кусты и деревья, состоящие из артерий, росли внутри. Впрочем, они не мешали разглядывать девушку, и Тео прижался лбом к огромному «пальцу», скользя взглядом по идеальной фигуре, пожирая ее взглядом. Теперь он увидел то, чего не заметил раньше: в нижней части машины была область, где желе будто наполнял дым, застывшие густо-белые клубы. Таинственное вещество там становилось густым, возможно, твердым, образовывая нечто вроде подставки, на которой и стояла машина. Красные нити тянулись оттуда. Их концы касались кожи девушки, пронзали ее, входя внутрь...