Услыхав за спиной сдавленный хрип, Длог сделал быстрый короткий жест, означающий, что все нормально, и повернулся. Уги-Уги все никак не мог успокоиться – трясся и хохотал. Наложница, чье лицо все это время было вжато в огромную мягкую ляжку хозяина, стоя на коленях и наклонившись, размахивала руками, хлопала монарха по колену, дергалась.

– В конце концов она задохнется, – сказал торговец.

Монарх удивленно воззрился на него блестящими от слез глазами, перевел взгляд вниз, хихикнул и убрал ладонь с затылка туземки – та упала на четвереньки, покачиваясь, с сипением вдыхая воздух.

– Пошла отсюда! – пискнул Уги-Уги, стряхивая влагу с ресниц. – Пошла, пошла! – Он наподдал ей ступней по ягодицам. Туземка со стуком ткнулась головой в пол, затем тяжело встала, упираясь в подлокотник, и, когда уже почти выпрямилась, Уги-Уги подбил ее руку в локте. Наложница вновь упала, растянувшись под ножками кресла.

– Мы же сказали: прочь пошла!!! – вдруг заорал монарх, багровея, будто уже забыл, что сам заставил ее упасть. – Опять палкой захотела?

Она поднялась вновь, пошатываясь, вышла с балкона. Диш Длог наблюдал за всем этим, ни разу не сменив позу, с непроницаемым выражением лица.

– Воитель, позволивший лишить себя части тела, изгоняется с Плотов, – вновь заговорил монарх. – Грог-Без-Носа потерял все после визита к тебе, купцы не примут его… Хотя Большую Рыбу не волнует его судьба. Есть теперь у вас Лига – и лад. Ты нам надоел, Длог-торговец. Ведь это никак не скажется на… – Он сделал неопределенный жест. – На том доходе, что мы оба получаем из преисподней. Ну так что ты хочешь от нас?

– Лига – полдела, – откликнулся Диш. – Торговым домам требуется собственный военный флот. Мы купим или построим корабли. Но нужны команды. Сейчас, когда купцы рядом, мы не можем плыть к Прадешу, Бултагари или Грошу, чтобы нанять матросов там. Значит, команды должны состоять из островитян. Их еще надо обучить. Привить дисциплину: ведь если это военный корабль, то и послушание там должно быть полное, порядок строже, чем на торговце. Дай нам людей.

– Дать людей? – насмешливым эхом откликнулся Уги-Уги.

– Да, – твердо сказал Диш. – Синекожих. Около пяти сотен для начала. Не меньше. Добейся, чтобы наместники со всех островов прислали их.

– И что же, станут они рабами?

– Нет, мы будем платить. Но очень мало.

– А зачем? – спросил монарх.

Диш, все это время глядевший над его головой, перевел взгляд на круглое темно-синее лицо с маленькими глазками. Небольшие уши монарха были оттопыренными, из-за чего он имел нелепо-потешный, одновременно жалкий и зловеще-угрожающий вид.

– Зачем? Чтобы справиться с флотом воителей, который они пришлют, когда окончательно уразумеют, что торговые дома Суладара больше не подчиняются им.

– При чем тут купцы! – замахал руками Уги-Уги. – Мы понимаем, для чего флот вам, мы спрашиваем: для чего Большой Рыбе брать торговцев под свой плавник?

– Мы платим подати, – напомнил Диш.

– Купцы также будут платить их.

– Мы свои. Мы уже стали островитянами, живем здесь много лет. Купцы – пришлые. Мы озабочены тем, чтобы у народа были монеты, на которые он сможет покупать наши товары. Но для владетелей Суладар – лишь один из рынков сбыта. Они станут править здесь, оставаясь при этом на Плотах. Защити своих подданных, монарх Суладара.

Уги-Уги с улыбкой глядел на него, и Диш Длог понял, что свой последний довод мог бы и не приводить. Он спросил:

– Сколько ты хочешь?

– Сколько… – протянул монарх, отпивая из стакана. – Но мы и так богатействуем. Конечно, мы хотим стать еще богатее, еще, еще… У торговцев нет всех денег мира – только они и смогут успокоить Большую Рыбу.

– Хорошо, – сказал Диш, – тогда что ты хочешь?

– А! – Уги-Уги поставил стакан на край подлокотника, но тот сразу перевернулся, упал и разбился.

– Нахака! – взревел монарх, выпрямляясь. Живот его при этом разлился по ногам, будто жидкое тесто, почти скрыв колени.

Занавес взметнулся, появилась все та же наложница. Увидев в луже осколки, она принялась собирать их. Дождавшись, когда туземка подползет к креслу и нагнется, чтобы достать осколок из-под сиденья, монарх, размахнувшись, сильно шлепнул ее по ягодицам – повалившись головой вперед, она рассыпала собранное стекло.

– Хотим твою дочь, – сказал Уги-Уги весело.

Впервые в равнодушных глазах Диша мелькнуло какое-то чувство.

– Арлею?

– Ага… – Монарх широко улыбнулся.

– Белую женщину? Да как ты сме… – начал Длог, чье лицо покрылось красными пятнами едва сдерживаемого гнева. Уги-Уги поднял руки ладонями вперед, будто защищаясь, и вскричал:

– В жены! Мы хотим ее в жены! Не наложницей, нет… – Он ткнул пальцем в спину Нахаки, которая одной рукой продолжала собирать осколки, а окровавленный указательный палец другой сунула в рот и посасывала, при этом тихо поскуливая. – Мы, синекожие, женимся, как и бледнолицые, да. Мы хотим жениться на Арлее.

– Нет, – отрезал Диш, подбирая с пола лист бумаги и собираясь покинуть лоджию через дверь в ее конце.

– Лад, тогда мы с немалым воодушевлением станем управительствовать твоей факторией, Длог-торговец, – прозвучало сзади, и Диш повернулся.

– Что?

– Разноцветные очи… – Уги-Уги захихикал и дважды хлопнул в ладоши. Вскочив, Нахака убежала в комнату. – Помнишь разноцветные очи?

– О чем ты? Говори! – повысил голос Диш. – Преторианец был у тебя?

– Он и сейчас здесь, – ответил монарх, усмехаясь. – Заперт. Но жив. Он рассказал нам все. Мальчонка и вправду похож на Безумца – одно лицо. Приехал на Суладар с Преторианских Таит. И лет ему как раз столько, сколько должно быть ребенку, который появился вскоре после того, как Тап Тулага Дарейн отправился в Преторию по следу убийцы Рона Суладарского… и, быть может, идя по этому следу, мимоходом обменялся парой любезностей с какой-нибудь женщиной… ведь эти странные создания во множестве обитают на тамошних островах, как, впрочем, и в других местах?

Появилась Нахака с ворохом одежды и обувью в руках. Под мышкой ее был свернутый коврик. Она расстелила его, положила вещи сверху. Тем временем Уги-Уги с трудом встал. Наложница оттащила кресло назад, развязала на монархе пояс, обежала своего повелителя и стянула халат с рыхлых покатых плеч.

– Говори дальше, – сказал Диш Длог.

Уги-Уги теперь стоял голый и казался еще массивнее, еще уродливее, чем раньше. Синяя кожа на складках становилась почти черной. Нахака подняла с ковра его атласные штаны, короткие и широкие, почти квадратной формы, опустилась на колени и похлопала по волосатой левой икре. Уги-Уги, опершись ладонью о ее голову, чтоб не упасть, лениво поднял ногу, позволяя натянуть штанину.

– Больше нечего говорить, – заявил монарх. – Преторианец – сын Тапа. Сказал он, что на Таитах найдутся люди, которые подтвердят слова его, подтвердят, кем были его отец и мать. Бывшая хозяйка салионского борделя, теперь отошедшая от дел и купившая гостиницу на северном берегу Боранчи, какой-то гончар, слуга, еще кое-кто… Уже послали мы свою ладью в Преторию, Длог-торговец. На «Небесных парусах» плывут несколько слуг, Камека и нотариус с государственной печатью Суладара. Свидетелей опросят, те подпишут показания, которые после нотариус заверит… Камека проследит, чтобы все прошло как надо. А ты знаешь, как быстроходна ладья наша? Вскоре после того как вернется, половина твоей фактории перейдет сыну Безумца. С юнцом мы договорились уже. Он бродяга, бандит мелкий, никогда не видел больших денег. За пять тарпов согласен стать управляющим без доли.

Монарх был уже одет, теперь наложница обувала его в ярко-красные сетчатые туфли с загнутыми носками.

– И что ты хочешь? – спросил Диш Длог растерянно. Он не ожидал от Уги-Уги такой прыти и не знал, как поступить теперь.

– Сказали же: хотим твою белую дочку, – повторил монарх, вновь широко улыбаясь. – Тогда велю Камеке убить преторианца. А ты сможешь забрать себе его скальп.